22 октября 2010 года был презентован читателям в «Новом книжном» сети БУКВОЕД новый роман Дины Рубиной «Синдром Петрушки». Это последняя, третья книга трилогии, которая создавалась писателем в течение нескольких лет (первая – «Почерк Леонардо», вторая – «Белая голубка Кордовы»). Основная тема – двоящаяся реальность. Народу на презентации собралось столько, что большая половина "фанатов" и почитателей автора Дины Рубиной  стояли в торговом зале магазина в ожидании автографоа писателя Дины Рубиной, так как ни видно и ни слышно было то, что происходит на встрече, а вот купить и подписать книгу-очень хотелось! Именно это обстоятельство и помешало продлить встречу на долго и среди записок, что поступило автору, Дина Рубина минут через 45-ть прочла вслух: "Диночка!, большое Вам спасибо, но сзади стоять невозможно, давайте уже подписывать книги!":)))

Я договорилась с тем, кто сумел за час встречи занять место в кафе «Новом книжном» и записать на диктофон ответы Дины Рубиной, (так как я сама опоздала на встречу - просто перепутала магазины книжной сети и простояла в этой толпе страждущих, ловя краем уха то, что можно было разобрать:), словом, - я получила эту запись и еще собрала те записки, что остались на столе после встречи... Я слушаю запись, перебираю эти записки и понимаю, что везде, в любой стране мира, автора, как правило, читатели спрашивают о том, что волнуют лично его самого: о семье, о личном, о героях книг, да, вы и сами в этом убедитесь! Кроме того, чтобы дополнить то, о чем не успели спросить Дину Ильиничну читатели на встрече, я хочу добавить сюда фрагмент из интервью с Диной Рубиной, что в конце сентября мне удалось взять при кратком приезде автора в Санкт-Петербург и, по-видимому, это было настоящим чудесным совпадением,  но в день нашей беседы - 26 сентября 2010 года в отеле "Разманинов" вдруг услышала от Дины Рубиной: "а я сегодня получила сигнальный экземпляр своего последнего романа «Синдром Петрушки»! Итак, перед вами - часть первая - 2й фрагмент интервью в отеле "Разманинов" (первую часть интервью - читайте на нашем сайте:) и часть вторая - встреча с читателями в «Новом книжном» сети БУКВОЕД! 

Часть первая.

в отеле "Разманинов" - фргамент интервью 26 сентября (в беседе принимали участие Наталия Кирилова и фотограф Светлана Холявчук): 

О ЛИЧНОМ.

Не думали о том, что, когда были маленькой девочкой, что будете писателем?

Дина Рубина: ..я не думала, что стану конкретно писателем, но была абсолютно уверена, что стану "знаменитой". В детстве "знаменитый" - это знаковое слово, и я была уверена, что буду торчать перед публикой, все время фланировать перед публикой - туда/сюда, туда-сюда.. Шучу, конечно, но есть в этом своя доля правды, особенно, если учесть, что в детстве меня стали обучать игре на фортепиано. В семье существует легенда, вернее, это реальный случай: когда я родилась этаким недоношенным цыпленком, и меня принесли домой, маму навестила ее приятельница, завуч вечерней школы рабочей молодежи – дама весьма романтического настроя.. Она явилась, посмотрела на этот комочек-кулечек… ну, особо сказать по этому поводу было нечего, и она спросила: "Риточка, как вы назвали девочку?" А, мама, надо сказать, была влюблена в актрису Дину Дурбин - была такая американская актриса, - и мама с детства решила, что если у нее будет девочка, она назовет ее Диной. Так случилось, что мама вышла замуж за человека по фамилии Рубин. Некоторое созвучие присутствует, да? Надо сказать, до сих пор многие поклонники-читатели за 80 иногда называют меня "Дина Дурбин": "Я очень люблю книги Дины Дурбин", - говорят они, и я это молча переношу, понимаю, что все дело в созвучии имен. Так вот, приятельница спрашивает: "Как вы назвали девочку?" И мама говорит: "я назвала ее Диной".. Та задумалась и повторила: "Дина Рубина… Дина Рубина.. Я вижу это имя на афишах! Она будет актрисой, будет выступать.. Потом улыбнулась и сказала: "Нет! я вижу это имя - на обложке книги.."

-ох, ты! провидица..

Дина Рубина: ...и это довольно долго пресказывалось в семье, как анекдот, пока в 16 лет, я самостийно не послала в журнал "Юность" свой рассказик, - по наглости провинциальной..

- а что это был за первый рассказ?

Дина Рубина: ..абсолютная ерунда, само собой. Я не включаю его ни в одну из своих книг... Но когда вышел рассказ, мне заплатили гонорар - 98 рублей, это были очень солидные деньги!

-когда это было?

Дина Рубина: ..это 1971 год, январь 71 года... Мама до этого выбрасывала тетрадки с моей писаниной, (мама была педагогом, а я получала страшные оценки по точным дисциплинам, и вообще была неудачным ребенком); а тут вдруг я получаю такой гонорар - они совершенно обалдели, родители-то! понятно, да?! 

-а вот эти первые деньги: Вы их отдали маме потратили как-то на себя?

Дина Рубина: ...мама сказала: "Мы должны купить тебе что-нибудь такое, что осталось бы у тебя на всю жизнь.." У меня мама - натура тоже романтического склада, и немалого актерского дарования…И мы пошли на Фархадский базар. Это был в основном продуктовый базар, но стояли там и разные прочие лавки. Убожество того, что в них продавалось, невозможно описать словами, это еще только ждет моего пера.

Но по пути на Фархадский в подворотне мы увидели старую спекулянтку Фиру..Она была очень толстая, с огромным животом, потому что на животе у нее были складированы, знаете, спресованные упаковки разного дефицита: кофты, юбки, плащи-болонья…Она была такая: с плоским задом и с огромным-огромным животом (корр-умирают со смеха:))) Фира поманила нас из подворотни, и когда мы подошли, сказала: "Для вашей девочки у меня кое-что есть». - "Что у Вас  есть, покажите!" - "Есть такая кофта, шо Вы еще такую кофту не видали!" Мама сказала: "Ну, покажите!" И та достала кофту цвета... Знаете, среди народонаселения города Ташкента подобный цвет назывался "сочный".

-абрикос?

Дина Рубина: ..гораздо страшней. Такой… темно-розовый, с истошной искрой..

-блистючки какие-то?

Дина Рубина: .. непередаваемо... У меня нет сомнения, что это делалось в подпольных цехах…И мама сказала: "Ну, хорошо. Сколько Вы хотите?"... Мы долго торговались, наконец, пакет с кофтой перекочевал в мамину сумку. Фира сказала: "Я вам желаю, шоб в этой кофте ваша дочка вышла замуж!" (хохот корр:))... После первой стирки кофта покрылась какими-то струпьями (гомерический хохот корр:)).. Так что насчет памяти на всю жизнь…хотя, вот, видите, - все же память-то и осталась. Осталось память на всю жизнь...потому что было очень смешное время, очень смешное время, смешная мамочка - она мне сегодня уже с утра звонила!.. Очень смешной город: и прекрасный, и драматичный, - очень трогательный, теплый город Ташкент...Сейчас его уже не существует, то есть, он есть на карте, но его - нет, ...его  - просто нет..

О ТАШКЕНТЕ.

Дина Рубина: ...густой был, наваристый город. Тьма персонажей…Это было замечательно - и это  дало мне существенную подпитку на будущее: я знала, что мир-огромный, понимаете? я с детства знала, что мир - огромный.. Ташкент был, знаете, такой огромной мясорубкой, таким плавильным котлом - тем, который мечтали создать американцы. У нас был огромный ташкентский двор, в котором жили все – как в Ноевом Ковчеге: татары, узбеки, евреи, таджики, греки, корейцы, армяне…Был такой дядя Садык:  узбеки, они когда готовили что-то: манты или плов, - обязательно разносили угощение по соседям... И вот, помню, выходит дядя Садык во двор, а я бегаю такая маленькая, тощенькая, в трусах, ну, естественно все лето проводили в трусах, - это была наша форма одежды; так вот, выходит он с двумя касами в руках, полными плова (это такая большая пиала, касой называется), смотрит на меня с жалостью и говорит: "Динкя-хон! ти такой худой, ти больше кушяй, морда будет красывый, как сковородка!".. (гомерический хохот корр:))... Так что, я выросла в абсолютной уверенности, что литература должна быть яркой, реальность в литературе должна быть яркой; или сделай ее таковой. Нет мифов - сочини их..

-а литература была любимым предметом?

Дина Рубина: конечно, я писала сочинения исключительно пейзажного плана..Меня не интересовали образы литературных героев. Изучаемых в школе, но про летящих лебедей я могла много чего сочинить..По-русскому языку у меня была тройка, я не знаю никаких правил до сих пор, не знаю: почему здесь стоит запятая, - просто, мой желудок знает, моя диафрагма знает, что в этом месте она должна стоять...

-а вы помните свое выпускное сочинение?

Дина Рубина: выпускное сочинение? ой, нет, не помню..я вообще мало что помню из школьной программы ..(Светлана радостно рапортует тему своего сочинения про труд и подвиг партии:)...Нет, я сразу заболевала в таких случаях. Не вступила в комсомол, например. Я просто...исчезала, я и сейчас исчезаю, когда проявляется что-то, что кажется мне удивительной пошлостью, я просто исчезаю, выхожу из кадра...

Часть вторая.

в «Новом книжном» сети БУКВОЕД 22 октября (автор Дина Рубина отвечает на вопросы читателей)

Есть ли прототип у главного героя?

Дина Рубина: у Лёши Петрушечника? Есть. Но я его, увидев однажды, никогда в жизни больше не встречала. И он мне не нужен. Прототип кончается. Грешно говорить, но живой реальный человек абсолютно заслонён реальным литературным героем. Я понимаю, что я выгляжу сумасшедшей. Я и есть, наверное, сумасшедшая.

Ваши персонажи настолько детально выписаны, настолько реальны, не лезут ли они в вашу жизнь?

Дина Рубина: моим первым читателем является мой муж, который, естественно, страдалец, как и все мужья и жёны писателей. Естественно, он не перепечатывает мои вещи, как часто жёны перепечатывают вещи этих м-даков. Но он у меня читает. И когда я даю ему рукопись, и он начинает читать, начинает ходить по квартире, я спрашиваю: «Ну чего ты бегаешь?», он говорит: «Они такие живые, я ужасно за них переживаю!» Он вообще всегда ужасно переживает, в том числе, чтоб я не ляпнула какой-нибудь глупости, не написала какой-нибудь ерунды. А герои мои в какой-то момент - абсолютно реальные люди. До смешного. Герой «Белой голубки Кордовы» был и остаётся для меня совершенно реальным, живым, мощным, женолюбивым классным парнем. Мы сразу влюбились друг в друга, и он потащил за собой сюжет, а я волочилась следом, еле поспевая за ним, хромая на свою больную ногу и пытаясь что-то за ним записывать. Герой новой книги «Синдром Петрушки» был абсолютно для меня закрытым молодым человеком, он не пускал меня в свои дела, я даже купила в Праге замечательного игрушечного шута, я в восьмой главе его описала, придумала, что Петя его сделал. Совершенно чудесный парень с умными глазами. С такой дубиной, таким колпаком шутовским на две стороны, и он так смотрит своими глазами вдаль… Я его так просила, чтоб он мне помог – не соглашался. Потом мне приснился страшный сон про него, и дело пошло. Я поняла, что он принял меня в свою игру. Для меня все герои живые.

В ваших произведениях всё вымысел или есть какие-то автобиографические детали?

Дина Рубина: часто литература создаёт жизнь, несмотря на то, что многие думают, что жизнь создаёт литературу. Литература иногда поднимает такие бури, такие завихрения, что страшно делается. Одним из помощников, как я их называю, в написании романа «Почерк Леонардо» была жительница города Иерусалима Лариса Берштейн. Иногда мы с ней общались, я подарила ей свою книгу. Мы с ней иногда ездим на блошиный рынок. Я очень люблю копаться в разной ерунде, потому что иногда можно откопать такое, такое, что невероятное что-то. Поставишь на стол и думаешь: «Чёрт возьми, кто пил из этой рюмки? И сколько веков назад это было?» И вот, приехала я к Ларисе, показывает она мне «Почерк Леонардо», который я ей подарила неделю назад, и говорит: «Дина, как вы вообще могли угадать имена моих учителей, я же вам ничего не говорила!» Я отвечаю: «Ну, так получилось». - «Ну что вы! Вы всего в одном месте ошиблись - он был не Валентин Семёнович, а Семён Валентинович». Потом говорит: «Всё-таки, Вольф Мессинг… Откуда вы узнали про его внучку?». Я говорю: «Вы с ума сошли, какой Вольф Мессинг, какая внучка? Это художественное произведение. У него не было никаких детей!» Она говорит: «А вдруг всплыла бы какая-нибудь племянница?» И мы едем с ней, и всю дорогу она мне плешь проела с какой-то мифической племянницей. Приехали. Шляемся по этому блошиному рынку. Она купила какие-то бусы, я купила какую-то ложку, всё прекрасно и замечательно, и она мне всё морочит голову. Я говорю: «Лара, если я ещё хоть раз услышу про племянницу Мессинга…», а она заладила: «Вот, представь, сейчас - раз! И выскакивает племянница!» Я пыталась её утихомирить, утащить домой, она сказала: «Хорошо, только ещё в один магазин зайдём, там продаются неплохие сумочки». Она заходит туда, и навстречу ей бросается маленькая курчавая с чёрными и очень пронзительными глазами женщина. И говорит Ларисе: «О, как раз тебя я и ждала». Лариса удивляется: «Почему меня?» Она говорит: «Мне кажется, что ты сейчас у меня купишь костюм». Лариса говорит: «Я не покупаю у тебя костюм, мне это не нужно». Тогда она меня спрашивает: «А ты откуда?» Я говорю: «Я из Москвы». Она говорит: «Я люблю русских. Ты знаешь, у меня там дядя жил… Он был такой знаменитый, такой знаменитый, может, ты слышала, Вольф Мессинг его звали». Мы с Ларисой, застыв на месте, вросши в землю, смотрим друг на друга поверх этой курчавой головки. Я говорю: «А кем он тебе?» – «Он брат моего отца! Я родилась в Бельгии. Ты мне не веришь? Вот у меня карточка - магазин Лидии Мессинг». И даёт мне карточку. Говорит, что они всю жизнь мечтали встретиться, но только Вольфа не выпускали из России, а отца не пускали в Россию.

Когда вы ведёте своего героя к завершению, что вы чувствуете – перед тем, как с ним попрощаться? Например, перед тем, как убили Захра?

Дина Рубина: это стресс, это высокое давление, это абсолютно сумасшедший дом, меня уже даже никто не трогает, никто ко мне даже не приходит, и вообще все знают, что я пропащий человек, потому что я реву белугой 14 часов, я понимаю, что дело идёт к развязке, что иначе я поступить не могу, и что всё это очень страшно на самом деле. Персонаж умирает по-настоящему. Помните, есть замечательные воспоминания жены Маркеса о том, как он закончил «Сто лет одиночества»? Когда он убил полковника. Он закончил в 5 часов утра, он поднялся в спальню на второй этаж, он рухнул на постель и зарыдал. Она проснулась и сказала: «Ты убил его».

В романе «Белая голубка Кордовы» видна ваша необычайная осведомлённость в искусстве в целом, и в живописи в частности. Откуда познания?

Дина Рубина: как откуда? Я дочь художника Ильи Рубина, жена художника Бориса Карафелова, вокруг меня постоянно художники. Я считаю, что из творческих единиц это самая лучшая творческая община. Это чистые, хорошие ребята. Они не умеют говорить, они, по-моему, умеют только мазать чего-то там себе, но они самые хорошие, чистые, благородные люди.

Как вы относитесь к литературным премиям?

Дина Рубина: во-первых, я за ними не слежу. Даже недавно, когда что-то моё выдвигали на «Букера», я совершенно за этим не следила. Дело в том, что это совершенно разные вещи. Литература - это литература, а литературный процесс - это литературный процесс. Это завязано на очень многих причинах. Это своя какая-то жизнь, какие-то тусовки, какие-то разные события, и, мне кажется, писатель не должен принимать это во внимание. Есть - и есть. После вручения мне премии третьего разряда «Русская премия» я решила совершенно точно, что больше никогда ни за какой премией я никуда не поеду.

У вас узнаваемый стиль. Не возникает желания написать что-нибудь радикально иное? В стиле «Звёздных войн» или произведений Стивена Кинга?

Дина Рубина: писатель не может написать то, что ему хочется. Он может писать только то, что он может писать. Как только он начинает писать что ему хочется и додумывать что-то, он уже не писатель. Писатель - это ритм дыхания, это стиль. А стиль - это организм автора, это интонация автора. Самая драгоценная вещь, что есть у писателя - это интонация. И совершенно не сюжет. Сюжет - это полное г-вно. В том числе, «Звёздных войн».

Как вы относитесь к тому, что все ваши произведения можно с лёгкостью скачать в Интернете?

Дина Рубина: Плохо, конечно. Я, правда, не знаю. Говорят, что в издательстве «Эксмо» есть такая возможность - купить электронную версию книги… Я - свободный художник. И всё, что я написала потом, кровью и всеми остальными порами организма, недосыпом и высоким давлением, вдруг кто-то запросто скачивает бесплатно. Почему? Это же мой хлеб, я этим кормлю семью. Потому что никто просто так не может забрать картину у художника, хотя бы три копейки, но ему заплатят. Конечно, плохо отношусь. И потом, я очень плохо отношусь к Интернету. Я отношусь плохо к листу на экране. Когда я заканчиваю главу вчерне, я начинаю над ней работать на бумаге. Потому что совершенно по-другому формируется мысль. И я давно заметила, что когда я даю читать вёрстку, это воспринимается совершенно иначе, чем когда он берёт в руки книгу, и эта книга - это, ведь организм, живое существо.

 А аудио-книги?

Дина Рубина: это совсем другое дело. Это благородное, замечательное дело. Как правило, читают их либо хорошие актёры, либо я. То есть автор.

В «Аэрофлоте», кстати, ваши аудио-книги предлагают пассажирам во время полёта.

Дина Рубина: едрёна мать!

Да, можно выбрать - либо смотреть фильм, либо слушать аудио-книгу.

Дина Рубина: вот видите, как меня много!

А какая ваша следующая аудио-книга?

Дина Рубина: во-первых, сейчас выходит или уже вышло «Несколько торопливых слов любви», которые начитала сама. Я бы сама с удовольствием начитала целый роман. И, к слову сказать, недавно я что-то такое большое начитывала, как говорится, харкая кровью. Потому что это было очень долго и утомительно, но я начитала сама. Я считаю, что лучше всех читает автор всегда - со своей интонацией, со своим придыханием, со своей хрипатостью, шепелявостью – это всегда лучше выглядит. Вы слышали когда-нибудь, как Вася Аксёнов читает рассказ «Жаль, что вас не было с нами»? Когда он говорил «Пойдёмте до ресторации!» – ну что вы! Какой актёр это прочтёт?

У вас отлично получается читать.

Дина Рубина: Я актриса – конечно, я читаю хорошо. Я никогда не скажу, что я хороший писатель, но я всегда скажу, что я хорошая актриса. Кроме всего прочего, это благородное дело. Ведь очень много слабовидящих и совсем не видящих людей. И поэтому я для них специально читаю. Даже не для тех, кто в машинке включает послушать, а для них. Это самое главное..." 

И еще долго, томительно долго шли и шли читатели с экземплярами нового романа за автографом автора и, когда минут через 40, подняв голову от очередного экземпляра книжки, Дина Ильинична робко спросила: "...там не мелеет ли очередь?", - то окружающие/наблюдающие "за процессом" гордо, в один голос выдохнули: "Нет!" И еще долго и благодарно несли вместе с книгой, кто - хлеб (такой же, как пекли в Ташкенте!), кто - сувениры, кто - цветы и вот с этим деревянным Петрушкой, что подарила моя внезапная знакомая Галина писателю, я попросила в самом конце, перед уходом из кафе  "вконецуставшую" Дину Рубину сфотографироваться со мной на память!:)))

Благодарю за предоставленные фотографии - Светлану Холявчук (встреча в отеле "Рахманинов") и Максима С. Шадрина (презентация книги «Синдром Петрушки» в «Новом книжном» сети БУКВОЕД)